|
|
|
| Американская постановка «Стеклянного зверинца» | | |
|
|
|
12.06.2008 Областная аналитика и интервью » Культура
В ТЮЗе имени Киселева на малой сцене нового корпуса 10 и 11 июня состоялась премьера спектакля по пьесе великого мирового драматурга и прозаика Теннеси Уильямса «Стеклянный зверинец».
Режиссером-постановщиком спектакля стал житель Соединенных Штатов Америки Уолтер Шоен, художником-постановщиком также был ангажирован североамериканец Вест Варвик Рид, сценическое освещение устроил засветившийся в «Синей птице» москвич Александр Панасюк, появившийся в Саратове одновременно со вступлением в должность завлита Киселевского ТЮЗа экс-саратовки Ирины Озерной.
Пьесы Теннеси Уильямся не один год держатся в репертуаре двух других саратовских театров: театра кукол «Теремок» («Стеклянный зверинец») и Слоновской академдрамы («Трамвай «Желание»). Чем вызвано обращение театра для юношества к творчеству Теннеси Уильямса, какие за этим лежат мотивации – сказать непросто. Самое поверхностное считывание премьерной проблематики: вслед за детским театром, кукольный репертуар которого рассчитан в последние годы не только на малышей, и солидного драматического театра, попробовать адаптировать драматургию американского классика для тинейджеров. Другое дело, что если Слоновский театр в «Трамвае «Желание» - пьесе с массой персонажей демонстрирует возможности труппы, то в кукольном театре акценты расставлены так, что главной героиней становится Аманда Уингфилд – персонаж заслуженной артистки России, педагога театрального факультета Тамары Кондратьевой.
Эффектный образ курящей платиновой блондинки, демонстрирующей увядающие прелести сквозь задымленность табачных клубов и, собственно, сцены, быть может и возвел Тамару Кондратьеву в ранг театральных прим (неискушенная публика, как правило, не идентифицирует находящихся за ширмой актеров с их кукольными героями – утятками, котятками, Тяни-Толкаем). В теремковской постановке актеры играли с куклами, не скрываясь за ширмой. Куклы походили на них самих и несли функцию альтер-эго персонажей.
В нынешней премьере примой, безусловно, являлась супруга театрального директора заслуженная артистка России, лауреат Госпремии Елена Вовненко. Опять-таки, если массовость сценического пространства в «Теремке» была достигнута кукольным «дубляжом», то само построение сцены в премьерном «Стеклянном зверинце» такой возможности не давало, а ощутимость «загрузки» достигалась артистизмом Вовненко. Ее героини на сцене было много, при том, что в пьесе помимо Аманды Уингфилд всего-то еще три персонажа, а спектакль идет два с половиной часа.
Сам Теннеси Уильямс дал в начале пьесы не просто пространные комментарии по построению сцены: его указания, опубликованные в последних переводах, буквально дотошны. Общеизвестно, что классик мировой драматургии вывел в «Стеклянном зверинце» себя, свою мать и сестру. Также общеизвестен аморализм драматурга, его нетрадиционная сексуальная ориентация и хронический алкоголизм. Образ, показанный в свете этих аксиом, ТЮЗовским артистом Алексеем Чернышевым несколько неубедителен. Допустим, режиссер-постановщик ( который не только с другим американцем отсутствовали на премьере, но о котором не имели сведений присутствовавшие в зале ТЮЗовские артисты) хотел сделать все в отличие от авторского видения намеренно реалистично ( в центре сцены висит портрет тетеграфиста Уингфилда), от рекомендаций Теннеси Уильямса – никакого задымления, никакой скрипичной темы. Тогда, тем более Чернышев никак не воспринимался по возрасту сыном Вовненко – цветущей, а не просто молодящейся. Когда он говорил о своем нежелании торчать в магазине поскольку он – поэт, этому также не верилось. Хотя, конечно, поэты бывают самыми разными как внешне, так и в быту. Не проскальзывало в его игре и отношение к гей-культуре. Просто артист внешне эффектно проговаривал знаменитый текст.
Актриса Анастасия Бескровная играла в полнейшем соответствии с образом: очень странную, глубоко интровертированную, если не сказать – чудную девушку. Великий драматург Теннеси Уильямс так охарактеризовал свою героиню: «В конце концов, она сама становится похожей на стеклянную фигурку в своей коллекции и не может из-за чрезмерной хрупкости покинуть полку». Как и во многих классических литературных текстах прошлого века, в «Стеклянном зверинце» действие развивается неспешно, вяло, резко раскручиваясь к концу. Кульминацией является диалог Лауры и Джима.
Джим. Отломился рог?
Лаура. Да… Ничего! Нет худа без добра.
Джим. Все равно вы теперь меня будете ругать. Ведь это был ваш любимчик.
Лаура. Да нет у меня никаких любимчиков. И вообще ничего страшного не случилось. Стекло ведь так легко бьется, даже если быть очень осторожным. Когда на улице сильное движение, полка ходуном ходит, и фигурки падают.
Джим. И все-таки ужасно жаль, что я его разбил.
Лаура. ( улыбаясь). А мы вообразим, будто ему сделали операцию и удалили рог! А то он был такой чудной!
Оба смеются. Теперь он совсем не будет выделяться среди остальных, безрогих».
Тут, естественно, вспоминается и «Полет над гнездом кукушки» Кена Кизи. Культурный гипертекст этого диалога немыслим без фрейдизма и символического в этом ключе восприятия действия Джима, у которого как дальше оказывается есть невеста-католичка Бетти из ирландской общины. В ТЮЗовской транскрипции фаллическая составляющая действия Джима не слишком заметна, тогда как в кукольном театре она вообще отсутствует.
На спектакль в ТЮЗ нужно идти, прежде всего, чтобы любоваться и любоваться, и восхищаться красивой и органичной в роли Аманды Еленой Вовненко. Она в отличие от Кондратьевой не курит. Если в тексте к этой роли Теннеси Уильямс написал: «Актриса должна тщательно создать характер, а не удовольствоваться готовым типажем. Она отнюдь не параноик, но ее жизнь – сплошная паранойя», то Вовненко не удовлетворяясь готовым авторским типажом, не паранойяльна. Она – воплощение нормального русского характера – заботливой матери, бьющейся «как рыба об лед» для своих детей в тяжелой экономической ситуации.
В финале пьесы звучит монолог Тома ( он же – сам автор): «Я не отправился на Луну. Я уехал гораздо дальше, ибо время – наибольшее расстояние между двумя точками».
К повторениям сердце привычно, -
Однозвучно и скучно кукуем.
Все в зверинце безлично, обычно,
Мы о воле давно не тоскуем. –
- написал Федор Сологуб в стихотворении «Мы – плененные звери, Голосим, как умеем…».
«Стеклянный зверинец» в постановке американцев вышел все равно на удивление русским, не с желанием вырваться из затрапезной жизни, но реалистичным, безнадежным, полным горькой тоски и неизбывности. Наибольшая заслуга в этом – актрисы Вовненко и в ее прочтении образа.
|
|
| |
|
|
