— Глобально — прежде всего, США, которые шиковали последние 15 лет, не выключая печатный станок. Локально, у нас в России — вина Правительства и, прежде всего, экономического блока, который вовремя не среагировал. Точнее, Кудрин, Набиуллина и остальные, может быть, и реагировали, но дальше келейных обсуждений это не пошло. А потом заработала система, созданная еще дедушкой Ельциным: власть кинулась спасать своих, причем преподносилось это как поддержка банков, по этому пути, мол, пошла Америка, и мы тоже идем.

Но в США правительство, поддерживая банк, получало его акции, а банки подписывали обязательство, что через полтора года они эти акции выкупят обратно. А у нас влили под триллион рублей, взяли привилегированные акции, ввели в Совет директоров одного-двух человек. Но это ничего не значит, государство не приступило к управлению этими организациями, и ничего они не будут возвращать, и промышленность они кредитовать не будут. Цели такой не было, это было спасение личных денег определенной группы людей.

— В вашей голове есть кризис?

— В моей голове кризиса никогда не было. Я, начиная с 1998 года и по сей день, работаю, по сути, антикризисным управляющим, поэтому в такое время, как сейчас, я сосредотачиваюсь, собираюсь и усиливаюсь. Так что у меня в голове, наоборот, — полный порядок.

— Неужели вы не испытывали ужаса в 1998-м, глядя, как обваливается рубль?

— А нам дефолт только помог, мы поднялись благодаря падающему рублю. Нас спасли контракты с Китаем, которые ранее были прерваны, но мы их восстановили и получили те же самые доллары, но умноженные на пять. И многим предприятиям 1998-й год помог.

— Кризис 1998 года был резким и быстрым, а нынешний — просто какие-то зыбучие пески, которые постепенно засасывают.

— Сейчас кризис — вещь ужасная, я согласен, и она усугубляется отвратительной работой госмашины. «Алмаз» работает по контрактам, которые прямо или косвенно привязаны к госзаказу, но проведение аукционов государственный аппарат всячески тормозит.

В 20 числах мая прошли первые серьезные конкурсы, а деньги по ним, вполне может быть, получим в ноябре. При этом мы должны выполнять оборонный заказ, за сроки очень строгий спрос. Как быть? Берем кредиты, банки дают их неохотно. В «Ростехнологиях» и Минпромторге взять разрешение на привлечение кредита очень тяжело. И кредиты сейчас выдают не под 12%, а под 20% годовых! Вот это и будет убивать. Я уже сейчас всю прибыль отдаю на погашение процентов, а что дальше будет, если в этом году, как и в прошлом, государство отдаст свои деньги в декабре?

При этом спрос на нашу продукцию есть, она нужна и государству, и инозаказчику. У меня объем производства вырос за четыре месяца относительно того же периода прошлого года по спецтематике на 50%. «Алмаз» востребован как комплектатор современных систем и видов вооружений в области космической связи, радиолокации и радиоэлектронной борьбы (РЭБ). Мы сейчас — на пике военного творчества. В ходе внутрироссийской конкуренции мы расчистили себе поляну и стали монополистами в некоторых сферах СВЧ-электроники, без нас сейчас не создается ни одно российское изделие в РЭБ и радиолокации. А события между Грузией и Южной Осетией создали нам все нарастающий спрос.

— Война вам открыла окно возможностей?

— Да, это случилось после того, как был сбит российский самолет и выяснилось, что на нем должна стоять современная РЭБ-система, но ее почему-то нет. РЭБ-системы подавляют локацию противника, так что самолет становится невозможно засечь и сбить. В общем, конструктора подняли среди ночи и приказали срочно ставить оборудование. И все за 2 месяца поставили, а до этого пять лет не могли. Военное начальство осознало, что скоро нас уже не Штаты будут побеждать, а грузины с американским оружием. Все наверху всколыхнулось, и у меня теперь столько заказов, что я не успеваю. Мне нужно удвоить объем, я станки новые привожу каждую неделю, их наладка идет в три смены. При этом на станки мне государство деньги выделяет, а на материалы, очень дорогие, я должен сам где-то найти. Еще должен найти на налоги, на зарплату — в итоге, сплошные кредиты.

— Государство же будет субсидировать 12% ставки.

— Когда? Я уже тонну документов сдал, но еще никому в РФ эти субсидии не выдали. Чиновники из экономического блока все не разработают механизм! Это умышленно делается, это линия Чубайса и Гайдара на развал страны. Если бы мне дали субсидию и оплатили оборонзаказ, я бы кредиты не брал. А так, даже набрав станков, я все равно не могу мощность развить — оборотки-то нет. А я должен выдавать объем — в этом кризис для «Алмаза» и заключается.

— Гражданская тематика вас поддерживает?

— Мы слегка просели по гражданской продукции — газовой электронике, но потребитель вернется, я уверен, он от меня далеко и не убежал. Одноквартирное малоэтажное строительство не сдается без этой аппаратуры. Кроме того, у меня серьезные программы с Пензой и Тамбовом по многоквартирным жилым домам. В Тамбове и Пензе — вменяемые городские власти, а у нас в Саратове власти нет, есть только внутривидовая борьба. Поэтому мне в Саратове давно уже не с кем разговаривать.

— Мы сильно отстаем в тех сферах, в которых работает «Алмаз»?

— Мы совершенно не отстаем! В сентябре была выставка в Кейптауне по авиатехнике и средствам ПВО, я был в составе участников от Саратова. По авионике, радиолокации и СВЧ-электронике мы от Европы — Франции, Англии, Италии и наших людей в Израиле — не отстаем ни сколько и достойно конкурируем с ними на международных рынках.

— А Штаты?

— И со Штатами. Наш новый Су-135 будет видеть противника за 400 км, аппаратура обеспечивает захват и одновременное ведение 12–16 целей, передатчик излучает частоту, благодаря которой противник у себя на локаторе вместо одного самолета видит сотню. Это делают все, вопрос — кто раньше успеет засечь противника. Не думаю, что США добились такой дальности обнаружения, как мы, но они по срокам обгоняют нас на год. Мы отстаем из-за организационных накладок, коррупции и т. д.

— Областная власть что-то может в сегодняшней ситуации? У нас зампред Стрелюхин, если верить байкам чиновников, поставил раскладушку в Минпромторге, зато теперь область обеспечена оборонным заказом. Я представила 50 Стрелюхиных с раскладушками и поняла, что вот он, кризис…

— У меня в марте-мае было 15 командировок в Москву, и в самолете все время встречался то с Ипатовым, то со Стрелюхиным. Неудобно было им говорить, но заранее было понятно, что в Москве скажут: да-да, все на мази, через неделю все будет. А через три недели кто-то из них летел спросить, почему же не было через неделю. И снова им говорили: да-да, все на мази. Вот так они с февраля по май и ездили, но это не их вина абсолютно. Это работа аппарата, который предпринимал все шаги, чтобы все замедлить. Это сознательная провокация, вся трагедия в этом.

— От кризиса на самом деле чуть ли не чуда ждут: вот распахнется окно возможностей, и заживем…

— Не будет чуда. Часть предприятий, те, которые производили ненужную продукцию, просто умрут, а остальные, по идее, должны заработать эффективнее, найти новые рынки и т. п. Но не будет этого чуда с таким отношением со стороны власти к нам, с учетом банковской ситуации, налоговой политики. Люди все хотят жить, все шевелятся, но когда ты подползаешь к железобетонной стене, в которой нет ни щелки, ни двери, и у тебя нет гранаты, чтобы ее взорвать, ты под этой стеной и умрешь. Или тебе кажется, что это свет в конце тоннеля, а это на самом деле та же стена, просто крашенная белой краской.

— Я думаю, сегодня — чем хуже, тем в итоге будет лучше. Все ползет к краю пропасти, но только на краю до власти дойдет, что такие тарифы, такие налоги нельзя драть, что воровать нельзя в таких масштабах.

— А никаких предпосылок и нет, что хуже не станет. Осенняя волна кризиса неизбежна: в экономике накопятся неплатежи, благодаря в том числе заботам правительства инвестпрограммы монополий так и не появятся или будут очень жалкими, будет новое массовое высвобождение рабочих, налоговые поступления еще снизятся. Может быть, тогда государственной власти придется объявить реальную войну коррупции, саботажу и собственной неэффективности.