Песни Лукича удивительно подхватывают и обогащают темы, раскрываемые в спектакле: Войны, Любви, Веры, Надежды. Думается, что не случайно аббревиатура ВНЛ (Вера, Надежда, Любовь) повторяется в именах героинь: Валентина, Надежда Петровна, Любочка».

Действительно, красиво, органично выстроенная музыкальная композиция по песням Чёрного Лукича насыщает спектакль иллюзией гармоничности, сглаживает скепсис от происходящего.

Аксиоматична иллюзорность, условность сцены. Художница Ольга Рубцова на минимуме декораций рисует незатейливый быт простых советских обывателей. Жестом руки иллюзорно представляется новенький телевизор, шмотки также до предела условны, а вот качели в середине сценического пространства служат метафорой психологических метаний, мечтаний и даже опьянения. Примечателен диалог семнадцатилетней школьницы Любочки с матерью – тридцативосьмилетней инженершей. Девчушка упрекает мать в том, что в их двухкомнатную квартиру гости не придут: таков их бедный быт. В большой комнате живут мать с дочерью, а в меньшей – работящая и очень приземлённая бабушка-медсестра. Начинается спектакль, описывающий день рождения Любочки с пробуждения героинь и мгновенно разгоревшейся склоки. Поводом для неё является бабушкин комплекс. Фронтовичка, она привыкла «смолить» в окопах, а вот в собственной квартире утреннюю сигарету выкуривает тайком – в форточку, чем раздражает дочь, мешая уже той покурить открыто. Взаимными упрёками старшее поколение доводит себя в пьесе до полнейшего безобразия. Дочь обзывает мать-фронтовичку, кавалера пяти медалей фашисткой, топчущей железным каблуком её ранимую душу несостоявшейся писательницы.

Несмотря на очевидную галиматью сюжета, в котором не чувствуется дух времени, а «космические» проблемы оборачиваются набившей оскомину в современном театральном искусстве абортной темой, давно не представлявшаяся публике актриса Татьяна Фёдоровна Кищенко играет крепко, профессионально, просто здорово. Чему-чему веришь - так это тому, что её героиня может быть реальной медсестрой, может, плюнув на питерский комфорт, перебраться в деревню. Её интонации убедительны. Все прочие вопросы – к автору и постановщице. Хотя бы такой: заперев перед отправкой на аборт Любочку, признавшуюся в свой день рождения в беременности от женатика, у которого она даже адреса не спросила, мать-одиночка Валентина со своей матерью – вдовой погибшего на войне солдата - начинают хлестать коньяк, а затем мгновенно впадают в сектантскую слащавость. Депресняк Любочки с плеером в ушах выражается в готском макияже и пантомиме с театральным занавесом, имитирующим петлю.

Запертая в сортире-ванне, Любочка травится, как она думает, бабушкиным снотворным, чем вызывает гомерический хохот пьяной фронтовички: оказывается, в пузырёк та пересыпала витаминчики.

Гости к прыткой Любочке всё-таки приходят и с ходу начинают хлестать шампанское, а в конце шоу мать и бабушка попеременно восклицают, что главное – и закуски всем хватило!

Скабрезность проскальзывает в общей галиматье под сурдинку. А ведь когда Валентина проговаривается матери, как в послевоенном детстве подсматривала за сексом матери и каких-то дядь, становится понятным – отчего и Любочка потом появилась в результате нежелательной беременности, отчего и в этой странной семье из трёх дам мораль так многослойна. Надежда Петровна откровенничает в свою очередь о влюблённом в неё на фронте жителе Еревана, дразнит дочь, что у той могли бы быть братишки и сестрички – армяшечки. Дочь упрекает прошедшую на войне огни и воды мать в том, что та поломала ей трах с мужичком на даче прошлым летом.

Ещё одну болезненную для любящих рок-музыку сорока-пятидесятилетних темку разыграли в Русской комедии: про то, что все рок-музыканты, в принципе, негодяи. И у Любочкиной мамаши, одержимой графоманским зудом, был любовник - музыкант с «козлиной» бородой. Именно от него, альфонса, она мечтала иметь ребенка, но вовсе не от Любочкиного папани-алкаша. И Любочка «залетела» от музыканта. Актрисы спорадически отбегали во время спектакля в глубь сцены, где сидел он самый, – образ собирательный, с электрогитарой встречавший и ласково в пантомиме подергивовшийся под Лукича.

В финале создавалась иллюзия некоего сектантского протестантского богослужения с проповедью о грехе абортов и пацифизмом. Повеселевшая Любочка показала гимнастические антраша и округлившийся животик. Выговорившись и намаявшись на сцене, героини забросали первые ряды зала воздушными шариками.

Что ж, в финале «Не такого, как все», в зрителей летели бумажные галочки, а сейчас - шарики… Они порадовали детвору, которую привели на премьеру родители, не знавшие содержания: ни про аборт, ни про курение, ни про алкоголизм Любочкиного отца. Такой вот бенц под славные песни Лукича.